Никита Акинфиевич Демидов (внук основателя династии) принимал всех бродяг на заводы, хотя это и было строго запрещено. Об этом донесли в Петербург, где проживал заводовладелец. На донос взглянули серьёзно, и одному из сенаторов было приказано отправиться на Урал произвести следствие. Началось дело, грозившее Демидову весьма дурной развязкою. Пока, однако, началось следствие, оповещённый Демидов, узнав, что большинство его беглых принадлежало подмосковным владельцам, купил у последних считавшихся в бегах людей, а наиболее опасных из бродяг и не открывшихся велел запрятать в подземелье, чтобы никто из посторонних этого не видел, и, если нужно, - оставить там навеки.
Когда ревизор (для которого был построен наскоро великолепно меблированный дом) прибыл на заводы, то всё оказалось в порядке: на людей были крепостные акты и ревизские сказки, дезертиров не было. Тревога кончилась пустяками, только запрятанные в подземелье не вышли уже на Божий свет.
Но, вероятно, ревизор-сенатор не угодил чем-то заводчику. Когда они свиделись в Петербурге и тот похвалил помещение в Невьянске, где пришлось ему жить, то Никита Акинфиевич велел дом со всем, что в нём заключалось, сжечь. Предусмотрительный управитель исполнил приказание, но предварительно вынул для себя дорогую мебель и утварь. При этом Никита Акинфиевич переписывался с Вольтером.
В сообществе живописца Шубина Никита Акинфиевич путешествовал за границе, где рассыпая золото, иногда торговался из-за грошей и, чтобы не платить таможенных пошлин на обратном пути, купленный бархат перешил в платья.

Один из самых колоритных деятелей Русского Просвещения был более всего знаменит своими чудачествами. Современниками характеризовался как человек грубоватый и независимый настолько, что вызывал негодование Екатерины II, отзывавшейся о нём как о «дерзком болтуне». Он не уставал повторять, что происходит от кузнеца, и не совсем доверял чиновным дворянам, которые (по его выражению) «водят за нос» таких, как он, «мохнорылых». Он мог запросто вывалять в меду, а потом в пуху заглянувшего к нему квартального надзирателя. Живавший за границей и принимавший в своём доме императора Священной Римской империи, П.А. Демидов тем не менее бравировал своей рускостью, уснащал свои письма словечками вроде «таперя», «войтить», «коностас», а ещё более того едкими и не всегда пристойными шутками
И в личной жизни он слыл полнейшим самодуром. Был женат первым браком на Матрёне Антиповне Пастуховой, которую, по мнению современников, «вогнал во гроб» (в 1764 году), а от стремившихся угодить ему сыновей отказался, выделив им на смех деревушку с 30 душами. В возрасте 74 лет обвенчался со своей давней сожительницей Татьяной Васильевной Семёновой (1748—1800), которая была моложе его на 36 лет. Он так описал зятю это событие: «Вчерашний день, 30 июня заманил меня священник в церкву и твою тёщу сделал превосходительною, только брат Никита был, а то никто не знал»
Однако чудак оказался первым крупным благотворителем из рода Демидовых. Он пожертвовал на московский воспитательный дом более миллиона рублей. Он же является учредителем петербургского коммерческого училища. Всего им пожертвовано на дело общественной благотворительности не менее полутора миллионов рублей.